В селе Осташово я побывала второй раз в жизни, нас принял в трапезной Осташовской церкви местный батюшка, отец Антоний. Ожидала встретить сурового аскета, и приятно удивилась, увидев очень уютного и общительного человека. День был постный, и нас накормили вкуснейшей ухой, напоили чаем. За столом, кроме меня – сам отец Антоний, краевед Андрей Фролов, жительница села Лидия Ивановна Щедрякова, и Алексей Попов, инициатор этой встречи.

С самого начала меня поразило, что Андрей Фролов со знанием дела уверенно называл не только улицы села (концы по-местному), но и фамилии некоторых жителей, можно сказать, их дальних и ближних предков. На вопрос, насколько часто он посещал Осташово, Андрей, к моему удивлению, ответил, что приехал сюда впервые, а вопросами, связанными с историей села, интересовался заочно.

Андрей Фролов поведал, что с детства любил историю, но исследованием истории Воскресенского края начал заниматься много позднее, после прочтения книг «Мы – егорьевцы» Владимира Ивановича Смирнова и «Средневековая Коломна» Алексея Борисовича Мазурова. Из этих книг можно было не просто узнать много интересного, но и, в некотором роде, получить представление о том, как ведутся исторические и краеведческие исследования. А можно и настолько заинтересоваться краеведением, что сделать его своим главным делом в жизни…

Хотя планировалось говорить о проблемах села, а конкретно – о местном «липовом саде», как здесь называют старинный барский парк, посаженный предположительно во времена княгини Александры Петровны Голицыной, без малого двести лет тому назад, беседа всё время переходила на людей, и слушались воспоминания о старой жизни почти как произведения русских классиков…

Андрей Фролов рассказал о Воскресенском краеведе, уроженце деревни Кладьково, Николае Александровиче Ленкове, который занимался историей края, особенно он интересовался названиями селений, лесов, лугов, рек, их происхождением и эволюцией в языковом смысле. Ведь даже современное Хорлово, как выяснилось, раньше писалось «Харлово», почти все названия, не исключая и Осташово, претерпели на протяжении многих лет определенные изменения.

История вообще, хоть и состоит из глобальных событий, но при ближайшем рассмотрении распадается на вполне конкретные судьбы вполне конкретных людей. В Сталинские времена в 1943 году в Красную армию из села Осташова был призван семнадцатилетний Виктор Снегирёв. Служил он связистом в одной части с Николаем Ленковым, вместе они освобождали от японцев Южный Сахалин, вместе служили там после войны. В родном селе Виктора ждала невеста. Наконец, семь лет спустя, наступила демобилизация (служили после войны долго), и Снегирёв остался на Сахалине, начав работать начальником отделения связи, в отпуск же оттуда в то время не отпускали из-за войны в Корее. В Осташово полетела весточка невесте с приглашением приехать на Сахалин. Но… у невесты, как тогда и у всех колхозников, не имелось паспорта, а выдать справку для его получения начальники в Осташове и в Воскресенске отказались. Походила она, бедная, походила, всё без толку. Не отпускают. И тогда мать невесты говорит её младшей сестре (та уже на фабрике в Хорлово работала, паспорт на руках): «Собирайся, езжай на Сахалин, чего там Витьке маяться. А тебе, – обращаясь к невесте, – видать, не судьба!» Так всё и получилось, Виктор Снегирёв женился на младшей сестре своей суженой. Неизвестно, как сложилась дальнейшая судьба верно ждавшей его семь лет невесты, вышла ли она хоть за кого-нибудь, но историю эту сельчане помнят – настоящая человеческая трагедия…

С женитьбами и сватовством, оказывается, было связано немало казусов, причём мои собеседники называли не кого-то абстрактного, а настоящие имена действующих лиц, которые, думаю, необязательно здесь упоминать. Например, поехал парень с родичами в Дмитровцы сватать невесту, а она сидит у окна и помалкивает, домолчалась – увёз он к себе в дом её говорливую и бойкую сестру! А в старые времена в одной из деревень был обычай посылать «кандидатку» в снохи собирать ночью милостыню. Не принесёт хорошую «добычу» — в жёны не годится, значит. Обычай-то, видно, не зря пошёл, от бедности…

Зашёл разговор о том, как трудно жилось во время гонений на церковь, не только священнослужителям, многие из которых просто были уничтожены, но и простым людям, втайне продолжавшим крестить детей на дому у бывших священников. Конечно, официального сана батюшки уже не имели, но можно сказать, думаю, что бывших священников, если это – настоящие священнослужители, как и бывших офицеров – не бывает. В разные годы и в Климово ездили жители Осташово, и в Чолохово, в те места, где или ещё существовали церкви, или батюшка, рискуя провиниться перед властью, совершал таинство на дому. Помнят благодарные люди отца Назария (Гусева), отца Мартемьяна (Рыкова), и других священников, исполнявших свой долг перед народом. Отец Мартемьян, по воспоминаниям односельчан, просил похоронить его на Осташовском погосте, нравилось очень ему, что там устраивались песнопения на Светлой Седмице. Но сын его, ярый приверженец новых веяний, атеист, не исполнил отцовской воли. Внучка отца Мартемьяна и сейчас проживает в селе, она – свидетельница этих давних событий.
Председатель Климовского сельсовета Сергей Степанович Дроботов поддался на мольбы деревенских бабушек, и в декабре сорок первого дал им ключ от закрытой властями церкви, разрешил взять и спасти от уничтожения некоторые особо чтимые иконы. На другой день у его крыльца уже стоял «воронок» — кто-то поспешил донести на «преступника». Уходя, он сказал рыдающей супруге: «Не плачь, меня бабушки отмолят». И ведь верно, заменили ему наказание фронтом, не раз был он на грани смерти, но – уцелел, действительно – чудом, хоть сценарий пиши, видно, вправду бабушки отмолили!

Не выкинуть «из песни» и народную традицию кулачных боёв. Ходили «стенка на стенку», село на село, деревня на деревню, особенно крепко помнят старожилы кулачные стенки в Кладьково. Кладьково было тогда особенно крупной деревней – больше трёхсот домов, помогать кладьковским приходили парни и мужики из дружественных деревень Лунёво и Муравлёво. А с другой стороны дрались Максимовская, Вантино, и другие гуслицкие деревни. Количество участников поражает воображение – по несколько десятков, а то и сотен бойцов билось с каждой стороны. Дрались по старому обычаю, голыми руками, свято соблюдая правило: «Лежачего не бить». Конечно, бывало, случались и жертвы, поэтому Советская власть запретила подобные «забавы», а церковь в царское время запрещала отпевать погибших во время «стенок». Вроде бы, правильно запретили, из благих побуждений, но без кулачной «забавы» ослабел боевой дух народа, как сказал с горечью один дед, узнав из телевизионной передачи о ситуации в армии: «Раньше русские всех били, а теперь…». Он выразился, правда, несколько покрепче. Так что каждая палка – о двух концах.

Но вернёмся всё же, как ни увлекателен экскурс в прошлое, к современным проблемам села Осташово. Его «липовый сад», с которого началась беседа, упоминается и в очерке Александра Суслова, серьёзного Воскресенского краеведа. А Лидия Ивановна Щедрякова по-простому вспоминает, как в молодости, на «Владимирскую» — главный Осташовский праздник – устраивались в липовом парке народные гуляния, приезжали торговцы сластями и даже фотограф, что было тогда в диковинку. Он пользовался огромным успехом, и зарабатывал, наверно, за этот день немало, что отрицательно отражалось по «закону сохранения денег», на бюджете сельчан. Но никто об этом не жалел, некоторые фотографии живы и поныне. Отдельные парковые липы уже тогда были в два обхвата, а сейчас, возможно, ещё значительно «раздобрели». «Сад» теперь находится в запустении, но, по обещанию местных активистов, скоро всем миром будет приведён в порядок. По-моему, подобные старинные насаждения заслуживают звания районной достопримечательности не меньше, чем знаменитый дуб в усадьбе Кривякино. Интересно было бы провести здесь такое же исследование, в частности, определения возраста древесных исполинов, которого был удостоен вышеупомянутый «ветеран». Результаты могут оказаться весьма неожиданными.

И напоследок хочется остановиться на проблеме Осташовских прудов, которые, по преданию, крепостные крестьяне копали ложками, как приказал им барин-самодур. Кто-то считает эту легенду просто сказкой. Но Андрей Фролов придерживается другого мнения. Скорее всего, по его словам, рытьё ложками всё же присутствовало, как кратковременный эпизод, например, в качестве наказания нерадивым работникам. А так, копали, конечно, лопатами. По мнению Фролова, дыма без огня не бывает, молва же сохраняет только наиболее поражающие воображение слушателей моменты, которые впоследствии становятся уже преданиями и легендами.

Так вот, когда-то из этих прудов можно было без опаски брать воду, чем иногда пользовались местные шутники. Попросит, например, старушка принести ей воды непременно из колодца, а пруд-то ближе находится. Зачерпнёт парень из пруда водицы, а на другой день спросит, как, мол, понравилась? И получает ответ: «А как же, уж такая хорошая, видно, что из колодца!». Теперь никого уже столь невинно не обманешь, не зачерпнёшь из водоёма прозрачной влаги, обмелели пруды и засорились…. Селу же они необходимы…

Елена Хмырова, июль 2019 г.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Она — из Осташова: интервью с Щедряковой Лидией Ивановной